ПРЕЗИДЕНТ: ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ("Футбольная правда")

ПРЕЗИДЕНТ: ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ

Владимир ПЕРЕТУРИН

Президент футбольного клуба – явление для нашей спортивной жизни сравнительно новое. Ещё лет 10–15 назад само слово “президент” в нашем лексиконе имело некий налет чужеродности – видимо, плохо сочетаясь с привычным тогда для нас свойским обращением “товарищ” и гораздо лучше соответствуя элегантно-почтительному обращению “господин”, совсем недавно вернувшемуся в нашу речь.

– Господин президент, – обращаюсь я к президенту одного из популярнейших клубов ЦСКА Евгению Ленноровичу Гинеру. – Сегодня институт президентства прочно утвердился во всех сферах нашей жизни – от самой высокой политики до экономики и спорта. Однако многие любители спорта не очень хорошо осведомлены о том, каков же спектр деятельности именно футбольных президентов. Ясно, что в своих клубах они самые большие начальники и непременно богатые люди – это их объединяет. Всё остальное – отличает: далеко не все умны, не каждый хорошо разбирается в футболе, далеко не все заработали капиталы честным трудом и для многих футбол – временная остановка на длинном и трудном пути бизнесмена. Так или иначе, все вы, президенты клубов, решили посвятить определенную часть своей жизни служению футболу. В чем вы видите цель и смысл своей деятельности?

– Начну с того, что слово “президент” имеет латинские корни и переводится как “сидящий, находящийся во главе, впереди”. Президент – безусловно лидер, человек, который лучше других видит перспективы развития, думает о будущем, умеет вести за собой людей вперед, к успеху, к новым достижениям. Но напомню, что когда-то в древности название этой должности имело и ещё одно значение – “защита”, “стража”. Так вот, как президент, я считаю себя обязанным стоять на страже интересов клуба, создавать футболистам, тренерам максимально благоприятные условия для хорошей игры, для прогресса. С другой стороны, так же, как президент страны является гарантом соблюдения её конституции, так и президент футбольного клуба должен быть гарантом того, что клуб станет жить по футбольным законам, не нарушая как зафиксированные на бумаге правила, установленные РФС, УЕФА, ФИФА, так и неписаные, но не менее значимые законы спортивной чести.

– Раньше во главе клубов стояли начальники команд, председатели спортивных обществ, решавшие во многом сходные задачи. Что же, по сути, изменилось? Или дело только в перемене названия?

– Начнем с того, что появление должности президента – это в определенной степени дань традициям, сложившимся в мировом футболе. Именно президенты возглавляют крупнейшие клубы – и “Реал”, и “Лацио”, и “Манчестер”… В клубе может быть и председатель, и начальник команды, и, допустим, генеральный директор – каждый занимается своим кругом проблем, но президент – лицо особое, и дело тут, конечно, не в его важном титуле. Главное – то, что современный клуб во всем мире, а теперь и у нас (в отличие от прежних, советских времен) – это коммерческая организация, акционерное общество, деятельность которого контролирует Совет директоров. Президент, избранный акционерами, является членом Совета и отстаивает перед держателями акций нужды клуба, интересы футболистов. Мы должны понимать: сегодня в футбол пришел бизнес, и чтобы вывести наши команды на классный – европейский, мировой – уровень необходимо вкладывать в них большие деньги.

– Президент клуба – обязательно богатый человек?

– Это должен быть состоятельный человек. Богатство – понятие относительное, да и не в богатстве как таковом дело. Можно стать обладателем большого капитала, например получить по наследству, и не суметь им распорядиться – спрятать в сундук или спустить в казино. Президент клуба, несомненно, должен обладать деловыми качествами, я бы сказал, финансовой, экономической эрудицией, чтобы грамотно использовать предоставляемые ему средства. И, безусловно, это должен быть честный, порядочный человек. Акционеры, инвесторы клуба должны иметь уверенность в том, что выделяемые ими деньги доводятся точно по целевым назначениям.

– Существуют ли у нас или за границей учебные заведения, где учат “на президента спортивного клуба”?

– На президента – нет, на спортивного менеджера – да. Практически во всех зарубежных клубах текущей работой руководят менеджеры – спортивный, финансовый, коммерческий директор. Президент контролирует их работу и одновременно занимается своим крупным бизнесом. Возьмем, к примеру, “Милан”, долгие годы связанный с именем Берлускони. Он возглавил клуб, будучи уже крупнейшим медиамагнатом, и вложил в его развитие деньги наряду с другими акционерами.

– Как, по-вашему, в нашей стране президент футбольного клуба, подобно Берлускони, может стать во главе правительства, государства?

– Возможно, конечно, всё. Но, думаю, каждый должен прежде всего заниматься своим делом и выбирать тот род деятельности, в котором может быть наиболее полезен, эффективен. К тому же пока у нас руководство клубом требует от президента огромной концентрации сил и времени.

– А в чем причина этого? Если оставить в стороне финансово-экономические проблемы…

– В стороне их оставить сложно, но есть, конечно, у российского футбольного дела свои, специфические черты. Во-первых, мы только начинаем, нам еще учиться и учиться, хотя, уверен, со временем и в наших клубах появятся профессиональные, грамотные топ-менеджеры, что позволит более четко, на более высоком уровне организовать работу всего клубного хозяйства и снять часть груза ответственности с плеч президента. В большинстве зарубежных клубов президент – в значительной степени отстраненный от повседневной клубной жизни человек, хотя я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем достичь такого “идеала”. И дело тут не только в организационных моментах. Просто мы другие люди. Я, например, никогда не смогу отрешиться от всей этой текучки, суеты, не смогу не вникать в детали, в проблемы, возникающие у тренера, игроков, не могу не интересоваться подготовкой к матчу, не принимать происходящее в клубе, в команде близко к сердцу…

– Насколько я понял, вы стали президентом клуба ЦСКА по воле его акционеров. Как вы считаете, почему выбрали именно вас?

– Обсуждалось несколько кандидатур. Среди акционеров нашего клуба есть иностранцы, которые не слишком хорошо знакомы со всеми сторонами российской футбольной действительности, поэтому решено было обратиться за советом, за рекомендациями в РФС, лично к Вячеславу Ивановичу Колоскову. Там поддержали мою кандидатуру.

– Вас хорошо знали в РФС?

– С начала 90-х я постоянно выезжал в составе делегаций за рубеж со сборной ветеранов, с молодежной, потом с первой сборной страны. С 2001 года тесно связан с ЦСКА. Так что я не был для футбола, для команды случайным человеком.

– А во главе других клубов есть случайные люди?

– Сложно обсуждать коллег, любая оценка субъективна. Конечно, среди них есть люди, для которых руководство футбольным клубом прежде всего, а порой и в чистом виде – бизнес, но есть и те, кто искренне влюблен в эту великолепную игру.

– Имеют ли какие-либо преимущества – или минусы – президенты клубов, которые сами в прошлом были футболистами?

– Повторюсь: человек должен прежде всего соответствовать занимаемому им месту. Если у бывшего футболиста есть качества, необходимые для руководства клубом, – пожалуйста. Я думаю, изначальная профессия неважна, главное, чтобы человек на данном этапе хорошо делал свою работу. А вообще-то, как говорится, у нас в футболе и в политике разбираются все. В той или иной степени…

– Как вы относитесь к совмещению в одном лице должностей президента клуба и главного тренера?

– Это абсолютно разные вещи, которые в моем понимании плохо совместимы, хотя в принципе возможны: если главный тренер, помимо того, что он великолепный тренер, основательно разбирается в бизнесе, в вопросах управления – почему бы и нет? Но такое идеальное совмещение, думаю, скорее из области теории.

– Тем не менее в нашей стране это осуществлено на практике. И как уже нередко случалось в истории – аналогов в мире нет.

– Повторю еще и еще раз: и в Европе, и во всем мире считается, что каждый должен заниматься своим делом.

– А как же тогда совмещение обязанностей тренера клуба и тренера сборной страны – в этом мы опять “впереди планеты всей”?

– Это несколько иное. Человек не выходит за рамки своей профессии, своего дела, которое он хорошо знает, в котором доказал свое мастерство. Он просто расширяет рамки своей деятельности.

– Но расширить рамки нельзя беспредельно, иначе поле деятельности станет неохватным, не поддающимся контролю. Еще в старину говорили о том, что нельзя сидеть одновременно на двух стульях – можно между ними и провалиться. Не кажется ли вам, что в подобном “сидении” гораздо больше минусов, чем плюсов – и для клуба, и для сборной, и для отечественного футбола в целом?

– С точки зрения клуба – да. Тренер уезжает на сборы, оставляет команду на длительный срок иногда в самый ответственный момент – в период подготовки к очередному матчу, он не имеет возможности наблюдать за игрой других команд в этом туре, а значит, не всегда может правильно выбрать тактику действий против соперников, учитывать их сильные и слабые стороны…

– Мне кажется, и сборная теряет. Главный тренер сборной, на мой взгляд, должен думать о команде 24 часа в сутки, не отвлекаясь на клуб.

– А я убежден, что любому тренеру, будь то тренер сборной или клубной команды, необходима постоянная игровая практика, каждодневное общение с футболистами. Тренер без практики не тренер.

– Практика – сложное понятие в футболе. Это в хоккее требуется постоянное живое участие, присутствие, а в футболе практической работой может стать работа с компьютером, с доской – например, прогнозирование тактических вариантов игры. Не кажется ли вам, что нежелание тренера сборной порывать связи с родным клубом объясняется совсем иными, скажем, материальными причинами?

– Вы очень кстати употребили словосочетание “родной клуб”. Когда решается вопрос о руководстве сборной, мы вынуждены, к сожалению, выбирать из очень узкого круга тренеров – и все они тесно связаны со своими клубами, буквально корнями вросли в родную почву. Обрубить эти корни – значит, лишить их не столько материальной, сколько очень важной психологической поддержки.

– А вы очень кстати упомянули “узкий круг тренеров”. Сегодня почти не осталось ярких личностей среди наставников команд – талантливых людей, подобных Качалину, Якушину, Аркадьеву, Бескову, Маслову, Севидову, Лобановскому, которые могли создавать интересные, боеспособные коллективы. На мой взгляд, это одна из самых серьезных проблем нашего футбола.

– Согласен. С этой проблемой сталкивается почти каждый президент клуба. Мы стараемся готовить собственные тренерские кадры, прежде всего на базе своей детской школы. Ведь сегодня футбол очень нуждается и в грамотных специалистах для работы с детьми. Мне бы хотелось из тех футболистов, которые отдали клубу по 10–12 лет и в дальнейшем намерены связать жизнь с тренерской профессией, а не с бизнесом, например, составить тренерскую когорту детской школы. Вот сейчас к нам вернулся Валера Минько – мы очень довольны его работой.

– Так, может быть, и во “взрослый футбол” надо активнее привлекать молодых специалистов, искать новых, нестандартно мыслящих людей?

– Поиск тренера – всегда большой риск, причем рисковать приходится большими деньгами. Сегодня бюджеты клубов составляют 10, 12, 14 миллионов долларов. Неудачный выбор или частая смена тренеров может разрушить команду.

– Вы вмешиваетесь в работу главного тренера ЦСКА?

– Я считаю себя вправе высказывать собственное мнение, но не в безапелляционной, а в дискуссионной манере. Поймите, я тоже несу ответственность за игру команды, я обязан создавать оптимальные условия для работы ее главного тренера.

– Как строятся ваши взаимоотношения с Газзаевым?

– Отношения у нас прекрасные, но двоякие: как президента и главного тренера – чисто рабочие, деловые, а за пределами работы, у Гинера и Газзаева, они товарищеские.

– Удается соблюдать эту грань?

– Это необходимо для дела, для успеха команды.

– Президент клуба влияет на психологическую обстановку в команде, в коллективе в целом?

– Я убежден, что между президентом и всеми окружающими его людьми – будь то футбольный клуб или фирма – должны быть нормальные взаимоотношения, не обязательно дружеские, но нормальные, теплые, человеческие. Я не хотел бы, чтобы в нашем клубе работал кто-то такой, кому я не подал бы руки, а ограничился лишь кивком головы.

– Как вы общаетесь с футболистами?

– Считаю, что у нас прекрасные взаимоотношения. Ребята мне полностью доверяют. Я часто встречаюсь с ними и на тренировках, и на выезде, и в неформальной обстановке, и у себя в кабинете, когда они приходят ко мне со своими проблемами – не только юридическими, медицинскими, но и чисто житейскими, далекими от футбола.

– Насколько я знаю, ведь сам играл в футбол, работаю на телевидении, – любой творческий коллектив (а то, что игра в футбол – процесс творческий, думаю, не подлежит сомнению) подстерегает опасная болезнь – соперничество, конкуренция…

– Могу уверенно сказать, что нам удается справляться с этой болезнью. Обратите внимание во время очередного матча на нашу скамейку запасных – как переживают те, кто находится за пределами поля, за своих товарищей! Убежден: у нас сегодня сложился настоящий коллектив единомышленников, в котором ребята готовы постоять друг за друга – и в спорте, и в жизни.

– Значит ли это, что вы подбираете игроков не только по профессиональным, но и по человеческим качествам?

– Скорее стараемся их воспитывать в традициях армейского клуба.

– В ЦСКА очень хорошая юношеская команда, вы много внимания у себя в клубе уделяете развитию детского футбола…

– Это наше будущее. Я был бы рад, если бы основу команды составляли игроки, вышедшие из нашей школы. В дубле у нас на 90% воспитанники школы ЦСКА, два человека пришли в этом году в основной состав – Самодин и вратарь Акинфеев. Но должно пройти время, пока они раскроют себя, заиграют в полную силу, поэтому для усиления команды мы вынуждены пополнять ее зрелыми, опытными игроками из других клубов.

– Кто в ЦСКА решает вопросы купли-продажи игроков?

– Главный тренер, президент, затем Совет директоров.

– Чем вы руководствуетесь, приглашая того или иного игрока в команду?

– Я должен четко знать, для чего нам нужен именно этот игрок, что он нам даст. Подбор игроков – вопрос не только психологической совместимости, это принципиально важно для разработки тактических вариантов игры. Любой тренер, разрабатывая тактику, опирается на тех игроков, которые есть в его распоряжении на сегодняшний день. Если у него есть одиннадцать великих или хотя бы очень сильных игроков, можно успешно сыграть за счет их мастерства, если одиннадцать средних – тут расчет только на коллектив, слаженность действий команды.

– Найти и пригласить в команду не просто хорошего, а нужного футболиста совсем не просто. Между тем в нашей стране нет настоящих селекционеров.

– У нас сегодня селекционной работы практически не существует, по сравнению с Европой она на зачаточном уровне. Так называемые “селекционеры” в основном перетягивают игроков из одной команды в другую. Это не селекция. Чтобы пригласить Аршавина в “Спартак”, позвать к нам Ширко, взять Ярошика, не надо быть особым специалистом. Настоящий селекционер должен разглядеть будущего Ярошика, Семака или Попова в 15-летнем неопытном мальчишке. Мы сейчас работаем над созданием селекционного отдела, готовим людей, которые смогут увидеть, почувствовать будущей талант на стадии его зарождения.

– Сегодня в российских командах появились большое число легионеров, причем не самого высокого класса. Складывается впечатление, что теперь дешевле, проще купить зарубежного футболиста, чем воспитать своего. В результате огромный вред наносится всему российскому футболу, отражается на игре сборной.

– Согласен. Мы приглашаем футболиста из-за рубежа только в том случае, если он на голову выше российских игроков. У нас в команде всего два легионера из дальнего зарубежья – Рахимич и Ярошик, оба хороши, стабильны, я пока не вижу им альтернативы.

– Не кажется ли вам, что должен быть установлен лимит на число легионеров в составе российских команд?

– На численность – нет. Основным критерием должно быть качество игрока. Такие правила, например, установили у себя англичане. Ведь не секрет, что к нам из-за границы, прежде всего из стран дальнего зарубежья, приезжают доигрывать, заканчивать свою карьеру эдакие “пляжные футболисты”…

– Вы могли бы назвать цены футбольного рынка?

– Мы, например, купили Ярошика за 3,7 миллиона долларов. А вообще сегодня в России очень выросли трансферные цены – от 100 тысяч до 1 миллиона.

– Современные российские футболисты – обеспеченные люди?

– Думаю, да.

– Какова зарплата футболиста премьер-лиги?

– От 3 до 40 тысяч долларов.

– А сколько получают их коллеги за рубежом?

– В среднем – то же самое. Поэтому мы и вправе рассчитывать на привлечение в наши команды настоящих звезд европейского футбола. Сократился и отток отечественных футболистов.

– Вы назвали значительные суммы, во много раз превышающие доходы большинства россиян – представителей других профессий. Не кажется ли вам, что зачастую игроки не отрабатывают вложенных в них денег?

– Положение меняется. Изменился и менталитет игрока, и уровень предъявляемых к нему требований. Что же касается размера окладов… Мы должны понимать, что у футболистов очень короткий срок профессиональной деятельности – 10–12 лет. К тому же люди других профессий по большей части взаимозаменяемы, а игроки чаще всего уникальны, заменить звезду просто невозможно, поэтому существуют суперзвезды, которые получают в 10 раз больше среднего игрока. Но благодаря им и существует современный футбол.

– Деньги в современном футболе – главное?

– Нет, это только одна из составляющих успеха. Мы же не бюджетами меряемся на поле. На поле выходят одиннадцать игроков, и от их зарплаты или бюджета клуба напрямую не зависит спортивный результат. Он заложен в тренерской работе, в отдаче игроков, их мастерстве, в том, что мы сумели создать настоящий коллектив. Но неоспорим и тот факт, что финансовая сторона дела – когда игрокам четко выплачивается зарплата, причем адекватная их вкладу в общее дело, премиальные или бонусы (у нас в клубе существует бонусная система) – это важный стимул в достижении результата.

– С кем вы согласовываете финансовую политику клуба?

– С акционерами.

– Почти во всех зарубежных профессиональных клубах бюджеты прозрачны. Почему у нас такого нет?

– Могу утверждать, что у нас прозрачный бюджет. Мы провели аудит в 2001 году, сейчас готовимся представить всю нашу финансовую отчетность за 2002 год, тем более что сейчас это требуется для лицензирования. Я не считаю нужным объявлять суммы, указанные в контрактах игроков, – это их личное дело, но обнародовать общую смету заработной платы клуба для нас проблемы не составляет.

– Сейчас много говорят о том, что вы продали 48% акций губернатору Чукотки Абрамовичу. Так ли это?

– Нет, это не так, но хочу подчеркнуть: то что большие бизнесмены, крупные фирмы обратили внимание на футбол, стали вкладывать деньги в развитие спорта, – это очень хорошо. У клубов появилась возможность создавать современную инфраструктуру, платить игрокам достойную зарплату, покупать футболистов высокого класса, а главное – появилась уверенность в будущем, исчез страх за завтрашний день.

– Вы считаете, что у команд, ориентирующихся только на бюджетные средства, такой уверенности нет?

– К сожалению, государство сегодня не может обеспечить им необходимой финансовой поддержки. Коммерческий же клуб, подобный нашему, экономически независим от государства, мы не имеем и не хотим ни копейки бюджетных денег.

– Но организационно ваш профессиональный футбольный клуб входит в структуру государственного учреждения – Центрального спортивного клуба армии. Это вам не мешает?

– Не только не мешает, а наоборот. Это пуповина, которую нельзя обрезать. Ведь мы создали клуб не на пустом месте, мы опирались на то, что десятилетиями до нас создавали государство, армия. Популярность клуба, любовь болельщиков во многом обусловлены славной историей армейского клуба, его традициями. Нам еще предстоит доказывать и доказывать, что мы их достойные наследники и продолжатели.

– Имеет значение для команды посещаемость матча, число зрителей на трибунах?

– Однозначно – да. Я рад, что у нас такие болельщики, ведь игроки словно связаны с трибунами невидимыми энергетическими нитями, эмоции как бы перетекают с трибун на поле и обратно. Отсюда и несомненные преимущества домашних матчей.

– А с материальной точки зрения?

– Сегодня доходы от продажи билетов принципиального значения для нашего бюджета не имеют. Конечно, можно было бы взвинтить цены, но это ущемило бы права болельщиков.

– Какое место в бюджете ЦСКА занимают реклама, телереклама?

– В настоящее время – приблизительно 30%.

– Есть ли у вас спонсоры?

– Да, есть учредители – и есть рекламодатели и спонсоры.

– Но на футболках ЦСКА их имена отсутствуют.

– Это должен быть достойный титульный спонсор, которого мы, несомненно, со временем выберем – или будем играть с чистыми футболками. Хочу подчеркнуть: материальное благоденствие команды – не самоцель, это средство для достижения более высоких результатов. Если к нам придет новый сильный партнер, мы расширим свои финансовые возможности, сможем взять перспективных игроков, а значит, будем выглядеть более достойно в Лиге чемпионов. Думаю, каждая команда российской премьер-лиги мечтает не только выиграть чемпионат страны, но и добиться европейского лидерства. Это то, к чему надо стремиться.

– Позвольте вам возразить. На мой взгляд, главное, к чему должна стремиться любая команда, – это красивая, интересная игра, футбол, который нравится зрителям, доставляет им удовольствие…

– Но удовольствие болельщику доставляет в первую очередь хороший результат…

– Когда он следствие красивой, наступательной игры. Не кажется ли вам, что футбол – зрелище, сродни театральному?

– И даже порой превосходящее его – по напряженности, интриге, накалу страстей. Футбольный матч, действительно, подобен спектаклю, но это спектакль с неизвестными ходами развития сюжета – даже для самих участников, с непредсказуемым концом. Можно играть великолепно, с полной отдачей – и проиграть!

– Увы, случается и так, когда перед началом футбольного спектакля мы знаем, чем он закончится. Я имею в виду так называемые договорные матчи.

– Вопрос в том, что называть договорным матчем. Отсутствие борьбы на поле необязательно говорит о том, что команды где-то там, за кулисами заключили между собой сделку. Возможно, достигнутый результат просто устраивает и ту и другую сторону.

– Но существуют факты. Известно, например, что на финише прошлогоднего чемпионата букмекерские конторы не брали на некоторые матчи ставки, так как результаты встреч были предопределены заранее.

– Могу заявить, что ЦСКА с того момента, как я возглавил клуб, не сыграл ни одного подобного матча. А с теми фактами, которые доказаны, необходимо решительно бороться. В нашем регламенте есть конкретные пункты о договорных матчах.

– Я думаю, наказывать за это должны не футбольные, а иные органы.

– Сначала мы сами должны навести порядок в своем хозяйстве. Возможности для этого есть. К сожалению, нельзя обратиться в прошлое, аннулировать результаты уже сыгранных матчей.

– Не так давно лучшие команды России образовали премьер-лигу. Создание такого корпоративного сообщества – благо для нашего футбола?

– Безусловно. Это улучшит организацию всего футбольного дела в России. Проблемы, задачи, стоящие перед премьер-клубами, кардинальным образом отличаются от тех, которые приходится решать командам первой и второй лиги. Теперь отпала необходимость в малоэффективных совещаниях, напоминавших вавилонское столпотворение, где представители 140 клубов с трудом находили общий язык. Пользы от массовых сборищ нет. Гораздо плодотворнее встречи президентов 16 клубов премьер-лиги, на которых решаются конкретные вопросы, обсуждаются близкие им проблемы.

– А не кажется ли вам, что этот президентский “премьер-клуб” пытается руководить всем российским футболом, стараясь перехватить власть у РФС?

– Уверен, это не так. Мы хотим контролировать только “территорию премьер-лиги”. Мы не вмешиваемся в жизнь первой, второй лиги, не касаемся проблем европейского уровня. Это прерогатива РФС.

– Взяв на себя выплату судейских гонораров, не пытаются ли таким образом президенты премьер-лиги подчинить судей своей власти, поставить их под свой контроль?

– Мы хотим одного: чтобы квалификация судей росла, чтобы деньги, которые мы вкладываем не только в судей, но и в свои клубы, не были убиты неквалифицированным судейством. Что же касается “покупки судей” – у меня таких фактов нет. Иногда возникает ощущение, что ошибка судьи не случайна, а преднамеренна, но без доказательства обвинять никого не имею права, да и не хочу пенять всё время на судейство. Я хочу создать команду, которая не зависела бы от судейских ошибок, была выше их. А вот если попытаются оказать на нас явное давление – будем разбираться.

– Два года назад президенты премьер-лиги единогласно и публично заявили, что “не будут работать с судьями”, говоря простым языком не будут давать им взяток. Не кажется ли вам, что такого рода заявление равносильно признанию в том, что “работа с судьями” имела место?

– В то время я еще не был президентом клуба и не могу отвечать за других. Но сейчас вновь возникли разговоры о необходимости подписать некую хартию. Скажу сразу: ничего подписывать не собираюсь. Я не считаю, что данное человеком слово менее сильно, чем его подпись под бумажкой. У нас в России слово вообще имеет очень большой вес. Верность своему слову – для нас вопрос совести. Что же касается судей, и при личных, и при общих встречах я прошу их только об одном – судите нас честно, по правилам игры. Нам не нужна помощь, но и нельзя нам подрезать крылья. Конечно, существуют симпатии судьи к той или иной команде. Это нормально, если не имеет в игре решающего, тенденциозного значения и не может принести большого вреда.

– Как вы оцениваете выступление руководства “Спартака” после матча “Спартак” – ЦСКА по поводу “антиспартаковского заговора”?

– Как нелепое. Очевидно, что сегодняшний “Спартак” не показывает той своей “фирменной” игры, которая так радовала всех нас в прошлом. Кто в этом виноват? Судьи, Колосков? Может быть, президент РФС оказывает воздействие на спартаковских игроков, заставляя их деградировать, а не прогрессировать? Уверен: Колосков никогда ни на какие заговоры не пойдет – ни против “Спартака”, ни против ЦСКА, ни против какой-либо другой команды, да и влияние его на судей не столь уж безгранично, как думают некоторые.

– Тогда почему премьер-лига никак не наказала одного из своих членов после публичных оскорблений в адрес президента РФС и арбитра Валентина Иванова?

– У премьер-лиги нет таких прав. Применить санкции имеет право контрольно-дисциплинарная комиссия – и она вынесла решение: штраф 5 тысяч рублей.

– Это копейки, смешно. Во всем мире – в Англии, в Италии, даже на Украине – люди, позволяющие себе некорректные, хамские высказывания, штрафуются на очень большие суммы. Украина установила штраф от 5 до 10 тысяч долларов, а не рублей. И подобные выпады прекратились – люди вынуждены платить из своего кармана.

– Здесь виноваты мы с вами как члены Исполкома РФС. Надо внести изменения в регламент, значительно увеличить сумму штрафа – тогда каждый будет тщательно обдумывать каждое слово в своих публичных выступлениях.

– Довольны ли вы тем, как освещается футбольная жизнь на страницах газет, журналов, на радио, телевидении?

– Не всегда. У нас есть прекрасные комментаторы, аналитики футбола, но есть и люди, которые, к величайшему сожалению, ничего в футболе не понимают и тем не менее формируют общественное мнение. С этим надо быть особенно осторожным.

– Как складываются у вас взаимоотношения с прессой?

– Клуб ЦСКА открыт для тех журналистов, которые стараются писать, говорить о нас объективно, не перефразируя, не переиначивая с определенной целью наши высказывания. Если же это делается тенденциозно, если вырезается часть интервью, а словам придается противоположный смысл, если искажается имидж клуба – мы готовы отстаивать свои права.

– Не кажется ли вам, что некоторые журналисты ангажированы президентами клубов, тренерами? Не секрет, что существуют различные формы “невинного подкупа”. Например, группа журналистов отправляется с командой за рубеж чартерным рейсом, бесплатно. Как потом они могут выступить с объективной критикой – в следующий раз не возьмут!

– Могу отвечать только за ЦСКА. Мы с удовольствием берем с собой в поездки всех желающих, но если вы потом почитаете прессу, то убедитесь, что эти люди жестко критикуют нас, когда мы этого заслуживаем. Мы не ждем ни от кого благодарности. Ждем только честности и объективности.

– Считаете ли вы полезным то, что футболисты ЦСКА перед играми чемпионата дают многочисленные интервью?

– Однозначно ответить сложно. Я против каких-либо PR-акций и против публичного сведения счетов. Но я понимаю, что болельщиков интересуют жизнь футболиста, его мнение, его точка зрения на определенные вещи.

– Как вы относитесь к тому, что некоторые главные тренеры после окончания матча не приходят на пресс-конференции? Как правило, это случается после поражения.

– Я не считаю, что главный тренер обязан приходить на послематчевую пресс-конференцию, и дело здесь не в пренебрежительном отношении к журналистам. Журналисты должны понимать, что после окончания матча – неважно выигрыш это или проигрыш – тренер находится в эмоционально повышенном состоянии, не всегда способен спокойно проанализировать ситуацию, иногда позволяет себе слишком резкие, поспешные высказывания, о которых потом сожалеет. Не лучше ли перенести встречу с прессой, скажем, на следующий день, когда эмоции улягутся и разговор получится более основательным, серьезным?

– Но ведь газета выходит утром…

– Я читаю газеты и знаю, что отчеты о пресс-конференциях занимают в них ничтожно малую часть, носят формальный характер. Подобная “обязаловка” ставит и журналистов в сложное положение: иногда вся пресс-конференция сводится к стандартному набору хорошо знакомых вопросов и ответов. Думаю, обязательные послематчевые конференции следовало бы отменить. Есть и другие формы общения тренеров и прессы.

– Согласен. Нравится ли вам календарь?

– Нас он вполне устраивает.

– Ну а почему матчи переносятся каждый год?

– В этом году мы решили никаких матчей не переносить.

– Уже перенесли.

– На один день. Это разрешено УЕФА. Недопустимо, когда матч 3-го тура играется в 29-м, а перенос на один день – это нормально. Чтобы повысить свой рейтинг в европейском турнире, мы должны дать отдых футболистам, они же не роботы – играть матчи с интервалом в один-два дня очень тяжело

– Как вы считаете, чтобы успешно выступать на международной арене, сколько матчей за сезон должны проводить наши лучшие футболисты?

– Не менее пятидесяти.

– А в нашей стране сезон длится семь – семь с половиной месяцев. Не маловато?

– Маловато. Причина тому – климатические условия плюс отношение хозяев стадионов к состоянию полей.

– Поля – особый разговор. Никогда еще в начале сезона поля не находились в таком отвратительном состоянии. Например, на “Динамо” я не помню такого плохого поля. Объясните мне: президенты клубов вкладывают миллионы в покупку порой средних футболистов и жалеют средства на то, чтобы создать отличное травяное покрытие.

– Не только в этом дело. Конечно, мы пожинаем плоды собственной недальновидности. Нет ничего вечного: ни поле, ни человек не могут быть всё время молодыми. Человека обновить нельзя, а поле можно и нужно. Это требует вложения значительных средств, но не решает проблему целиком. Вы упомянули стадион “Динамо”, на котором мы играем каждую неделю. Помимо матчей на этом же поле проходят постоянные тренировки. Ни одно – даже лучшее, дорогостоящее покрытие – не выдержит такой нагрузки! С полем надо бережно обращаться.

– Как вы смотрите на то, чтобы построить в стране четыре-пять крытых манежей – в Москве, Петербурге, на Урале, в Поволжье? В них можно было бы играть круглый год – не только командам мастеров, но и юношеским, детским…

– Двояко. Для детских команд, для тренировок манежи обязательно нужны, но с искусственным полем, так как естественное покрытие под крышей без постоянного проветривания не выживет, потребует слишком частой замены. Я думаю, выход – в строительстве стадионов с раздвижной крышей, со сменными полями. Именно таким я вижу будущий стадион ЦСКА.

– Когда он появится? И где?

– Надеюсь, в ближайшие два-два с половиной года. Если городские власти разрешат – на Песчаной, нет – в другом месте.

– На сколько тысяч зрителей?

– Задумывали – на 35, но теперь, в расчете на чемпионат Европы, планируем увеличить до 50 тысяч.

– Раньше считалось, что футбольная команда необходима каждому крупному городу – как театр, цирк, иное культурное учреждение. Теперь почти всё заменило телевидение, а на стадионах во время матчей – пустоты. Должны ли мы искусственно насаждать в российских городах футбол?

– Искусственно, а точнее, насильственно насаждать ничего не нужно. Слава Богу, времена подобных экспериментов уходят в прошлое. Мы должны возрождать интерес к футболу хорошей игрой, успехами наших команд в международных турнирах. Появится интерес – появится и желание создавать свои команды, болельщики вернутся на пустующие стадионы. Только надо обязательно учитывать специфику, климатические условия. За Полярным кругом, например, разумнее строить спортзалы, развивать мини-футбол.

– А что бы вы сделали для российского футбола, если бы у вас, президента Гинера, оказалось в руках неограниченное количество денег и власти?

– Прежде всего создал бы максимально благоприятные условия для развития детского футбола. Это наша перспектива, наша надежда.

– Ваши дети играют в футбол?

– Нет. Дочка слишком мала, ей пять лет, сын заканчивает университет, будет экономистом.

– А сами вы в юности, в годы учебы кем хотели стать? Вряд ли планировали быть президентом футбольного клуба?

– Это были совсем другие времена, другая жизнь. Я учился в Харьковском институте инженеров коммунального строительства (Харьков – мой родной город), но не закончил, потому что, как многие мои ровесники, не видел цели, смысла в получении высшего образования. Пришлось зарабатывать деньги, заниматься бизнесом, чтобы содержать семью, дать ей достойное существование. Я рад, что у моего сына, его поколения совсем другие возможности для самореализации.

– Как ваши домашние относятся к футболу?

– Я не могу сказать, что они большие любители футбола, но поскольку сам я всегда был страстным болельщиком, а теперь возглавил клуб, то и семья постепенно втянулась, волнуются, переживают за команду.

– Как вы относитесь к политике?

– Сам в политику никогда бы не пошел.

– А кого из политиков вы уважаете?

– Я уважаю того человека, которы