Образование и профессиональная подготовка

2008-2013 — РГУФКСиТ, Россия
2016 — Gray Institute, GIFT Program, США. 40-недельный курс повышения квалификации

Опыт работы

2016-2021 — клиника спортивной медицины Smart Recovery
2016-2021 — индивидуальный тренер по улучшению физических кондиций Юрия Жиркова, Сослана Джанаева, Андрея Мостового, Андрея Лунёва, Алексея Ионова и многих других футболистов, выступающих в РПЛ
2018-2021 — мужская национальная сборная России по футболу. Участие в FIFA World Cup 2018 и отборочном цикле Euro 2020 в качестве приглашенного тренера-реабилитолога
2021 — индивидуальный тренер-реабилитолог и тренер по улучшению физических кондиций прыгуньи в высоту Марии Ласицкене в течении 2-х месяцев перед Олимпийскими Играми 2020 в Токио
2021 — индивидуальный тренер-реабилитолог российских гандболисток Полины Ведехиной и Дарьи Дмитриевой перед Олимпийскими Играми 2020 в Токио
С 2021 по настоящее время — ПФК ЦСКА

Прочее

С 2016 по настоящее время — спикер на федеральных и международных форумах посвященных спортивной реабилитации и медицине

Автор научных публикаций в научных журналах

– Ты был профессиональным вратарем – начинал в «Локомотиве», затем
играл в «Амкаре» и «Уфе». Когда ты увлекся футболом?
– Во время чемпионата мира 2002 в Южной Кореи и Японии, мне тогда было 10
лет. Смотрел по телевизору матч нашей сборной против Туниса, где мы
выиграли со счетом 2:0. Тогда меня впервые заинтересовала игра и очень
впечатлила атмосфера – этим же вечером вышел во двор играть с ребятами в
футбол. Так и началась моя история.

После этого записался в секцию самостоятельно — родители помогли найти
контакт, а я позвонил тренеру и попросился приехать на просмотр в
СДЮСШОР-5 в Краснодаре. Пришел, меня взяли. После школы сам ездил на
тренировки. Родители относились к моему интересу с пониманием и никогда не
подталкивали к большим достижениям. В отношении меня у них была одна
главная цель – вырастить образованного и воспитанного молодого человека. А
то, кем я стану, должно было быть уже моим решением.

– А какой была твоя главная мечта в детстве?
– Мне очень хотелось стать летчиком-истребителем – пойти по стопам дедушки,
в честь которого меня назвали. Он был в хорошем смысле «болен» небом: всегда
с энтузиазмом рассказывал мне про самолеты, мы с ним читали энциклопедии
про авиацию, смотрели передачи по телевизору. В Краснодаре я жил в
Авиагородке рядом с воинским училищем, и меня периодически приводили на
выставки самолетов. Так и появилась мечта стать летчиком.

А когда начал заниматься спортом, то уже ставил перед собой
полуреалистичные цели: хотелось как футболисту поучаствовать на чемпионате
мира в составе нашей сборной. В качестве игрока этого сделать не удалось, но
тренером на чемпионате мира в России я был, так что свою спортивную мечту в
какой-то мере реализовал.

– Почему в 2013 году ты ушел из спорта?
– Когда я принимал решение завершить свою карьеру, на меня сильнее всего
влияли два фактора. Во-первых, я искренне верил, что не самый талантливый
игрок – мои навыки и умения едва ли позволили бы мне выступать на желаемом
уровне. Во-вторых, считаю, что наиболее продуктивный возраст для людей,
которые делают упор на карьеру, это 20-30 лет. В этом возрасте создается
больше всего необходимых контактов для будущего роста и проще всего
получить образование, потому что обычно семья еще не построена, детей нет, а
отношения со спутником жизни еще на стадии развития. Есть очень много
возможностей для обучения, для командировок, большое количество рабочего
времени, которое продуктивно влияет на выстраивание карьеры. В общем, мне
не хотелось терять время.

– Ты закончил РГУФКСиТ (Российский государственный университет
физической культуры, спорта и туризма), после чего повышал свою
квалификацию на 40-недельном обучении в США. Что это был за курс?
– Между высшим образованием и этим курсом было много других обучений – и
коротких, и длинных, и средних – но они были бессистемные, не могли дать
глубину знаний. Этот 40-недельный курс дистанционный, что удобно для
работающих специалистов. Не нужно находиться в США, потому что
современные технологии позволяют очень быстро и оперативно
взаимодействовать с коллегами и преподавателями и усваивать информацию на
должном уровне.

Сам курс очень узкоспециализированный: он направлен на углубление знаний в
анатомии движений. Это не статическая анатомия, когда смотришь на учебник и
просто видишь расположение мышц, суставов и связок. На этом курсе все
изучается в движении: как влияет каждая структура на вышележащие и
нижележащие сегменты, как они взаимосвязаны между собой. Это одна из
множества дисциплин, которые необходимо изучить для успешной работы.

– В каких дисциплинах еще должен хорошо разбираться тренер-
реабилитолог?
– Нужно хорошо знать физиологию человека, закономерности процессов
заживления тканей – то, как они протекают, какое количество времени
занимают. Владеть информацией о функционировании энергетических систем
организма и уметь грамотно планировать тренировочный процесс на поле и в
зале.

– Эдуард Безуглов (руководитель медицинского департамента ПФК ЦСКА -
прим.ред) в подкасте CSKA TV как раз отмечал, что ты серьезно
относишься к планированию. Начало карьеры тренера-реабилитолога тоже
было распланировано?
– Первого спортсмена мне пришлось заслужить. На это ушло порядка трех лет,
во время которых я работал в фитнесе – сначала инструктором, затем
персональным тренером. У меня изначально была цель перейти на работу в
профессиональный спорт, но никто с распростертыми объятиями мне дорогу в
него не открывал. Только через три года упорной работы в фитнесе мне
доверились первые футболисты.

С одним из них я поехал на прием в клинику Smart Recovery, где в будущем
проработал пять лет. Там встретил Эдуарда Безуглова, с которым был знаком
еще по временам моего нахождения в академии «Локомотива», где он меня даже
успел полечить. Эдуард Николаевич предложил мне прислать резюме и пройти
собеседование в клинику. Так я и попал туда на работу.

– Во время ЧМ-2018 ты был вместе со сборной и прямо по ходу турнира
помогал восстанавливаться Алану Дзагоеву. Как получилось вернуть его в
общую группу за 11 дней?
– Хотел бы подчеркнуть, что работал с ним не один, а был частью большого
механизма и не являлся какой-то ключевой фигурой. Слаженная и
скоординированная работа всего медицинского департамента дала такой
результат.

Сказал бы, что в этом случае просто выполнял свою регулярную работу,
никаких волшебных действий не совершал. Вокруг меня была хорошая команда
и условия. Конечно, для меня это очень громкий кейс, но я бы не сказал, что
прыгнул в нем выше головы. Точно так же работал в клинике, просто в менее
публичных условиях, а здесь на Алане было сфокусировано все внимание. Этот
кейс разделил карьеру на «до» и «после», но, с точки зрения профессиональных
навыков, это достаточно обычный кейс. Бывали случаи сложнее.

– Сотрудники нашего медицинского штаба постоянно отмечают, что это
сугубо командная работа.
– Так и есть, ведь моя работа изначально полностью зависит от врача, который
должен правильно поставить диагноз и дать корректную обратную связь.
Построение плана реабилитации и тренировок основывается именно на этом и
на симптомах спортсмена. Если доктор на стартовом этапе ошибся, то
вероятность и моей ошибки будет крайне высокой. Поэтому всегда и говорю,
что мы работаем в команде. Это не пафосные слова, мы реально находимся в
одном котле и испытываем последствия ошибок друг друга.

– Такое часто бывает?
– У нас крайне редко. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Если
кто-то допускает ошибку, все стараются ее исправить, это нормально.

– Ты занимаешься реабилитацией не только футболистов, но и спортсменов
из других видов спорта. Самые известные кейсы – работа с прыгуньей в
высоту Марией Ласицкене и гандболистками Полиной Ведехиной и Дарьей
Дмитриевой перед Олимпийскими играми в Токио. Расскажи про работу с
ними.
– Начну с Марии. Она до Олимпиады долго не выступала на международном
уровне, больше года точно. Если вы углубитесь в ее карьеру, то увидите, что эта
спортсменка совершает очень много стартов за год и сильно зависит от уровня
среды, в которой находится. Чем выше конкуренция, тем больше вероятность,
что она покажет свой максимум. И без международных стартов, в которых
Мария не могла участвовать из-за санкций, она очень скромно выступала и на
внутренних соревнованиях. Перед Олимпиадой ее все же допустили до турнира
в Великобритании: там был показан довольно скромный результат, который
сложно назвать конкурентоспособным даже для отбора в финал Олимпийских
игр. А буквально на одной из следующих тренировок Мария получила
повреждение мышц задней группы.

Поэтому за два месяца до Олимпиады у нас была достаточно сложная задача по
восстановлению и набору нужной формы. Опять же, все люди, которые
принимали участие в процессе – врачи, тренер по легкой атлетике, сама Мария,
я – сработали на очень высоком уровне и решили сложный кейс. Проделанная
работа позволила Марии выйти в финал Олимпийских игр и выиграть там
золото. После Олимпиады она выиграла еще и Бриллиантовую лигу (что-то
вроде аналога Лиги Чемпионов в легкой атлетике), показав лучший результат
сезона в мире.

Что касается гандболистки Полины Ведехиной, то за два года до Олимпиады у
нее в принципе была серьезная угроза завершения карьеры: длительное время у
Полины были сложности со стопой, болела пятка и ахиллово сухожилие. Из-за
этих проблем она пропустила Олимпиаду в Бразилии. Если я не ошибаюсь, то ей
уже даже предложили должность в ее клубе. Поэтому ситуация с ней – один из
самых длительных и интересных кейсов. Она смогла вернуться в спорт,
восстановиться до уровня сборной и взять серебро в Токио. Думаю, про таких
спортсменов нужно снимать фильмы.


– То есть она вообще какое-то время не играла?
– Какое-то время не играла, какое-то время играла с болью, потом снова не
играла и только спустя время вернулась. А Даше Дмитриевой, ее коллеге по
сборной, я помогал восстанавливаться после разрыва ахилловых сухожилий и
последующей операции. Еще у нее перед Олимпиадой была травма колена.

– Какие чувства ты испытывал, когда готовил спортсменов к
Олимпийским играм?
– Во время работы, честно говоря, никакого волнения не было. Для тренера я
достаточно молод, но у меня уже есть большой опыт работы со спортсменами
высокого уровня. Ко всему адаптируешься. Это, конечно, до сих пор не
будничная ситуация, так как каждого высококвалифицированного спортсмена
нужно заслужить, но мандража при работе с ними я уже не испытываю. Просто
работаю. Во время просмотра их выступлений я за спортсменов волнуюсь, но
уже ничем помочь не могу. А в момент, когда что-то зависит от меня, работаю
спокойно.

– Есть ли разница между восстановлением спортсменов из разных видов
спорта?
– Да, конечно, у каждого вида спорта свои требования. Например, если мы
возьмем футбол, то он абсолютно отличается от прыжков в высоту: как
минимум, матч идет 95-100 минут, а прыжок длится считанные секунды.
Поэтому специфичность подготовки и реабилитации чувствуется. Но есть и
похожие вещи, потому что мы люди и как биологический вид имеем очень
много схожих параметров. Ну, и есть какие-то базовые движения, которые в
любом виде спорта будут повторяться.

– Помогает ли в работе с игроками твое футбольное прошлое?
– Работа тренера и работа игрока отличаются. Футболист должен качественно
делать свое дело: тренироваться, восстанавливаться и так далее. Точно так же и
тренер обязан добросовестно выполнять свою работу: развиваться, планировать
тренировочный процесс, строить правильные взаимоотношения со
спортсменами. Так что это абсолютно разные профессии.

Естественно, определенные преимущества моя футбольная карьера дает, но они
не играют значимой роли в достижении успеха. Я никогда не был в легкой
атлетике, но это не помешало мне с Марией достигнуть положительных
результатов. Конечно, мне проще ассистировать футболистам во время
тренировки, помогать им выполнять какие-то действия. Наверное, в какой-то
степени я лучше понимаю мотивы футболистов, потому что когда-то был на той
стороне. Но понимание травм, физиологии и планирование тренировочного
процесса – это все знания приобретаемые, которые должны иметь
академическую основу, научное обоснование. С этим не рождаются. Когда кто-
то говорит, что играл в футбол и поэтому знает, как планировать тренировочный
процесс, но при этом не обучился профессии – это невежда. Всему нужно
учиться.

– Ты восстанавливал множество известных футболистов из разных клубов.
Почему сейчас решил работать конкретно в ПФК ЦСКА?
– Мне поступило предложение прийти на собеседование. Заранее знал
должность, на которую буду собеседоваться, и изучил необходимые для меня
нюансы, плюсы и минусы работы в клубе. Большим плюсом для меня был
Эдуард Николаевич Безуглов. Я его очень ценю и считаю, что он мой и
профессиональный наставник, и человек, который очень много помогает по
жизни советами и наставлениями.

Следующий фактор: в ПФК ЦСКА работал тренер по физической подготовке
Райланд Морганс, специалист мирового уровня. В жизни нечасто выпадает
возможность поработать с человеком, который является одним из лучших
специалистов в мире в своем профиле – как с точки зрения практики, так и с
точки зрения науки. Для меня это была уникальная возможность потрудиться
рядом с профессионалом, который работает на самом элитном уровне.

И еще один человек, повлиявший на мое решение – Алексей Березуцкий. На тот
момент я был с ним знаком и знал, что он очень честный и порядочный человек.
Футбол рано или поздно закончится, но все мы останемся людьми. Поэтому
если у меня есть возможность работать с хорошими людьми, то я предпочитаю
ее использовать.

– Помимо основного состава, ты также восстанавливаешь игроков
молодежки и академии. Хватает ли времени на качественную работу со
всеми?
– Не сказал бы, что это технически сложно. Справляюсь с нагрузкой и
стараюсь поддерживать высокий уровень реабилитации для всех игроков,
разделений тут нет. Но это непросто с точки зрения организации личного
времени: качественная работа и ее анализ требуют много внимания,
поэтому сейчас в моем графике практически полностью отсутствуют
выходные.

– Как сейчас проходит твой типичный рабочий день?
– Работа, на самом деле, очень монотонная. У меня нет никакого экшена, живу
размеренной жизнью. Я спокойный человек, предпочитающий находиться в
спокойствии.

За свой рабочий день я в разной последовательности должен сделать следующие
вещи: подготовиться к тренировке в зале и на поле, подготовить тренировочные
зоны, то есть расставить разметку и так далее. Должен выполнить эту
тренировку и привести все в исходное состояние. Также мне нужно
проанализировать полученные данные – с GPS-датчиков, из силовых программ –
и законспектировать их, внести в отчеты, которые веду. Проанализировать, как
они сочетаются с тем, что я запланировал, потому что план и факт могут
расходиться. Я стремлюсь это минимизировать, но все бывает, мы работаем с
людьми.

Еще ежедневно стараюсь изучать какую-нибудь новую информацию – иногда
это может занять 20 минут, иногда два часа. Упор делаю на современные
научные статьи по интересным для меня темам.

– Эдуард Безуглов рассказывал в подкасте CSKA TV, что ты всегда
работаешь в соответствии с самыми современными принципами. Ты их
находишь как раз в исследованиях?
– Не только. Я много контактирую с тренерами, обмениваюсь
профессиональным мнением. Когда у меня возникают какие-то вопросы к
врачам, обращаюсь чаще всего к Безуглову, потому что считаю его наиболее
прогрессивным и авторитетным спортивным врачом на сегодняшний день на
рынке.

Еще на мою карьеру с точки зрения профессиональных навыков сильно повлиял
Райланд Морганс. Когда я только начал работать с ним вместе, то меня
впечатлил тот уровень, на котором он находится. Райланд достаточно открытый
человек, и по моей просьбе он выделил определенное количество часов в месяц,
чтобы объяснять какие-то интересные мне темы. А между этими мини-
консультациями он отправлял мне большое количество исследований, которые
мы позже обсуждали.

За эти два года, как мне кажется, я совершил колоссальный скачок в
профессиональных навыках и перенял у Райланда очень полезную привычку
постоянно читать актуальные научные источники. Сейчас это основной
источник для обучения и тот процесс, который должен длиться всю карьеры.

– Судя по твоим словам, специалистов конкретно твоего профиля в нашей
стране просто не готовят. И как быть клубам в такой ситуации?
– Да, в нашей стране нет единого места, где можно получить все необходимые
теоретические и практические навыки для работы тренером-реабилитологом в
футбольной команде. Тем, кто будет способен контролировать и выполнять
реабилитацию и силовые программы в зале, а также все фазы восстановления на
поле, и все с опорой на GPS-данные футболиста.

А то, что делать командам, меня мало интересует, это головная боль
сотрудников HR-отдела в клубах. Могу сказать, что мне приходилось
инвестировать в себя много денег, получать знания из разных источников на
разных языках и связывать всю информацию между собой. Благо в моей жизни
были и есть два наставника, Безуглов и Морганс, которые помогают получать
знания каждый день.

– В том же выпуске подкаста Эдуард Безуглов говорил, что считает тебя
самым сильным тренером-реабилитологом в стране и одним из лучших в
Европе. Ты с такой оценкой согласен?
– Скажу так: на протяжении многих лет работы с Безугловым я чувствовал его
поддержку и правильную помощь в карьере. Не буду рассуждать, кто лучший и
кто худший, расцениваю это как похвалу за пройденный путь и как жест
доверия, а не как лавры.

Я искренне считаю его ведущим спортивным врачом нашей страны. То
количество усилий, которое он прилагает для развития, не прилагает никто.
Чтобы его догнать, кто-то должен на старте стараться больше, чем он. А когда
достигнет его уровня, то опять придется прилагать еще больше усилий, чтобы
оторваться. На сегодняшний день я не вижу специалистов, которые готовы так
же фанатично постоянно обучаться и проводить исследования. Поэтому
расцениваю его фразу как жест доверия и положительную оценку за
проделанную работу за все восемь лет нашей совместной деятельности.

– О тебе очень хорошо отзываются игроки и нередко просят советы. Кто из
футболистов чаще всего приходит за консультацией?
– На самом деле, у меня со всеми игроками в команде достаточно теплые
доверительные отношения, стараюсь над этим работать. В то же время,
некоторые советы, которые я мог бы дать, могут противоречить моей
профессиональной этике. На мой взгляд, не стоит давать советы, которые
находятся за пределами собственной зоны ответственности. Могу дать какой-
либо совет, который связан с реабилитацией, потому что на сегодняшний день я
отвечаю именно за нее. Но если спортсмен поинтересуется у меня информацией,
за которую отвечает другой коллега, я срежу угол и обойду этот вопрос.
Футболисты – люди искренние, они могут спрашивать много информации, но
это не значит, что я на все вопросы должен отвечать. В этом в том числе и
кроется секрет успешных взаимоотношений с коллегами.

– После тренировок с тобой футболисты сильно прокачивают свою
физическую форму. Так выходит само собой или ты планируешь такой
результат заранее?
– Может это и происходит само собой, но мне хочется верить, что я планирую
процесс (смеется). Каждое действие в процессе реабилитации, каждое
повторение, каждое упражнение и пауза – все просчитано. Как мне кажется, я
знаю, почему делаю именно это упражнение в конкретный день с определенной
нагрузкой и количеством повторений. Знаю, как оно связано с другими частями
реабилитации.

Наилучшая стратегия предотвращения травматизма – это увеличение
сопротивляемости к травмам, а в этом может помочь физическая форма – чем
она лучше, тем меньше рисков. Но для набора физической формы
необходимо уважать физиологию и процессы адаптации к нагрузке. Стараюсь
дать спортсменам максимум для реабилитации и для того, чтобы физические
кондиции на выходе были наилучшими за отведенное мне время. Но может быть
это выходить само собой, кто знает (смеется).

– Какая самая сложная травма, после которой ты восстанавливал игрока?
– Мне не приходят в голову травмы по типу: «кому-то оторвало ногу, пришлось
пришивать». Такого, слава богу, не было. Скорее сразу вспоминаются сложные
ситуации, которые связаны не с объемом и тяжестью повреждений, а с
моральным состоянием игрока во время реабилитации. Но это непубличные
кейсы, поэтому говорить о них было бы неэтично.

– Получается, важную роль при восстановление играет и моральное
состояние спортсмена?
– На мой взгляд, психологическое состояние и физиологические процессы
находятся на одном уровне важности. Не согласен с концепцией, которая
возвышает одно из этих направлений над другим. Мы всегда должны оценивать
психологическое состояние спортсмена и в то же время быть хорошо подкованы
во всех дисциплинах для обеспечения успешного тренировочного процесса и,
как итог, удачных выступлений в соревнованиях.

– Был ли у тебя случай, когда игрок восстановился неожиданно быстро?
– Юрий Жирков получил серьезное повреждение одной из мышц задней группы
бедра в матче чемпионата Европы с Бельгией. У него был полный отрыв этой
мышцы от места прикрепления, то есть достаточно серьезное повреждение,
которое в большинстве случаев может требовать операции. К тому же, Юрий
был на тот момент уже не самым молодым спортсменом. Но он без операции
восстановился за очень короткий срок, вернулся в профессиональный футбол и
еще один сезон выступал. Завершил карьеру не из-за состояния здоровья, а
потому что, ну, уже было хватит играть (смеется).

– Что тебе больше всего нравится в твоей работе?
– Я люблю свою работу. Тренер – это та профессия, в которой нужно понимать,
что ты делаешь все, чтобы другого сделать лучше. Вся твоя деятельность
направлена на то, чтобы другой человек добился успеха. Эта концепция мне
очень нравится.

Мне крайне интересно взаимодействовать со спортсменами с точки зрения
построения отношений, отслеживать процесс трансформации и видеть их
результаты в соревнованиях. Тренер – это лидер. Не диктатор, не доминант, а
именно умный человек, который правильно выстраивает взаимоотношения со
спортсменом, грамотно планирует тренировочный процесс, основываясь на
доказанных фактах и психологическом состоянии атлета. Он приводит к успеху.
Честно скажу, что уже прошел определенный путь и понимаю, что этой
профессией мне будет интересно заниматься в любом месте. Сейчас я нахожусь
в ПФК ЦСКА и очень ценю этот клуб. Наслаждаюсь возможностью трудиться с
такими сильными спортсменами и коллегами. Это главное.

– Молодые футболисты часто мечтают и стремятся заиграть в европейских
клубах. А что насчет молодых тренеров?
– Раньше у меня была цель попробовать свои силы в одном из топ-5
европейских чемпионатов, но со временем я стал смотреть на переезд в другую
страну иначе. Сейчас хочу быть там, где меня ценят, уважают, оплачивают мой
труд достойно и буду рад, если все это буду получать в родной стране.

– Тебя знают многие футболисты, игравшие на самом высоком уровне лет
десять назад. Сейчас они потихоньку начинают работать во многих
командах. Не было ли у них попыток «переманить» тебя из ПФК ЦСКА?
– Да, я получал предложения из других клубов, последнее из них было не так
давно. Мне нравится, что эти предложения становятся лучше и лучше. Но хочу
подчеркнуть, что не скрываю факта подобных контактов и всегда информирую
своего прямого руководителя об интересе со стороны других команд.

Не буду вдаваться в подробности и объяснять причины отказа. Факт в том, что я
честно сообщаю руководителю о всех предложениях, продолжаю добросовестно
работать в ПФК ЦСКА и стараюсь приносить пользу.

– Ты, скорее всего, знаешь большинство своих коллег из других клубов.
Как строятся ваши взаимоотношения?
– Чем дольше работаю в профессиональном футболе, тем больше контактов у
меня появляется, это логично и естественно. Стараюсь быть открытым и
вежливым в общении и соблюдать профессиональный этикет, чтобы
контактировать со мной было приятно. Сейчас во многих клубах РПЛ есть люди
из различных департаментов, с которыми я поддерживаю профессиональное
общение. Хотел бы, чтобы этот круг контактов становился больше и больше, но
для этого все участники должны быть вежливыми и учтивыми – даже в ситуации
несогласия с чем-либо. Никто не должен ставить себя выше остальных.

– Врачи команды Сергей Измайлов и Филипп Чубаровский свободное
время посвящают довольно интересным хобби. Как отвлекаешься от
работы ты?
– Увы, времени на хобби сейчас не остается. Но вообще меня увлекает история
Второй Мировой войны — люблю читать материалы и смотреть
документальные фильмы о ней. Отдельный интерес у меня к истребительной
авиация. Нравится собирать модели истребителей Второй Мировой войны —
занимаюсь этим, когда есть возможность.

Второе хобби — собирать и изучать шотландский виски. Сразу подчеркну, что
пью его крайне редко, но мне нравится читать историю вискикурен и
особенности технологии производства скотча. Понимаю, что такая информация
может вызвать неоднозначную реакцию у читателей, но это часть меня,
стеснения на этот счет не испытываю.

– Какое достижение ты считаешь главным за свою жизнь?
– Наверное, победу Марии Ласицкене на Олимпийских играх.

– Какой совет можешь дать болельщикам армейцев, чтобы они
поддерживали свое здоровье и оставались в хорошей физической форме?
– Правильно питайтесь, высыпайтесь и занимайтесь спортом. Жизнь будет
качественно лучше.

– Бонусный вопрос. Ты всегда носишь одну и ту же модель кроссовок. Это
какое-то суеверие?
– Я абсолютно не суеверный человек. У меня вызывает улыбку, когда люди
выполняют какие-либо алгоритмы, чтобы достигнуть успеха. Осознаю, что это
может быть частью ментального настроя перед сложным событием, но не
принимаю этого. Не захожу на поле с правой ноги, не крещусь на поле. Верю в
то, что сильному, тренированному, уверенному в себе и психологически
устойчивому спортсмену суеверия не нужны. Хотя понимаю, почему у
некоторых спортсменов они есть.

Что касается обуви… Вы еще носки мои не видели! Они очень удобные, с пятью
пальцами. Я за комфорт, поэтому ношу одну модель кроссовок исключительно
из-за ее удобства. Естественно, самих пар у меня несколько – есть как для
тренировок, так и для жизни. Цвета тоже отличаются. Но модель одна, и просто
потому, что удобная. Без всяких суеверий.